Марианна:
Да, а вот и Алеша из
Слободского вернулся.
(Входит Алексей).
Алексей: Ну, что отец, давайте перейдем из черносошенных крестьян цеховое сословие и займемся торговлей всерьез. И у
Луки желание такое же.
Иван:
Не
хочу
торопиться,
надо
все взвесить.
Оторваться от земли полностью
значит остаться без Богом хранимой пещеры, где
можно было переждать бури, грозы
и всяческие другие напасти. С другой стороны перейти в
цеховые уж очень заманчиво.
Алексей: Бывал ведь ты в Слободском и в Вятке
купеческих домах и видел, как люди живут. И
сам Иван Яковлевич Платунов, всем
купцам купец,
обещал
поддержку.
Марианна
Федоровна:
Что
ты
наседаешь
на отца!
Много бессонных ночей и так провел Иван
Феофилактович, мечась
на
перепутье. А в полусне, рассказывал он, явился ему отец и
сказал: «Что ты
мечешься, сынок? Невестка твоя Меланья опять
понесла. Родится дочь - оставайся на
земле,
и бо
женщина суть земля, родится сын -
займись купечеством, ибо мужчина промышлять
должен.
Алексей: Да разве Меланья в тягости? Вот новость, так новость!
Марианна: Снова быть тебе отцом Алешенька! Может Бог сынка пошлет!
(Уходит.)
Рассказчица: Ранней весной 1761 года меланья родила сына.
(Марианна вносит запеленатого
младенца и кладет в люльку).
Иван:
Hy значит, так тому и
быть! Будем купечествовать!
Рассказчица: Как всегда по весне по большим и малым дорогам из деревни в Деревню
бродило множество нищих. Анфилатовы помня заветы отца небесного Христа и
своего праотца Феофилакта никогда не обижали сирых и
убогих.
На второй день
после родов в ворота дома постучалась
нищенка.
Марианна: Чего тебе, милая? Сейчас, вынесу тебе хлеба, вынесу одежонку какую!
Нищенка:
Ничего мне не надо, добрые люди. Ни хлеба, и
одежды не прошу. Позвольте лишь взглянуть па младенца вашего и ОДНО
слово
сказать.
Марианна:
Иван Феофилактович, как поступить? Стоит у ворот
нищенка, ни еды, ни одежды не просит, только слово сказать, да на
мальчика посмотреть.
Иван:
Что ты, мать, у нас в доме младенец еще не крещенный!
Вдруг сглазит! Пустьпотом приходит.
Марианна:
Странная она очень.
Иван:
А вот еще и странная. Странной тем более в доме
делать нечего. А ты
дай
ей
все-таки хлеба, чтоб с
обиды зла не накликала.
Марианна
Федоровна;
(нищенке) Иди, иди, милая. Некрещен еще
мальчонка наш. Сглазу боимся. А вот тебе хлеба. В узелок кой-какую одежку
я тебе положила. В
платочке там и денежка положена. Иди своей дорогой, милая. А к нам
потом приходи.
Нищенка: Спасибо, хозяева. Но не приведется мне к вам еще раз
зайти. А слово я вам
скажу, вот
какое. «Младенец
ваш от соленой воды много добра и много зла узнает. И узреет многое:
и чужестранцев, и царя земного, и вельмож царских. Будет он несказанно
богат, но рассеется его
слава и умрет в нищете. А дела его славные не забудутся. На том и
прощайте!
Иван:
Что
за
чушь.
Точно нищенка
безумная. Одно истинно - от нищеты никто заречься не может. Однако
после этого все
думаю о
«соленой воде». (Входит
Алексей).
Алексей:
О какой воде соленой речь? Один из знакомых купцов как-то
рассказывал,
что
бывал
на
Белом море, и вода в том море
соленая. И что кто морем торговлю ведет, тот понастоящему богат.
Иван:
Да вот нищенка какая-то мальцу твоему богатство и
славу от соленой воды напророчила.
По никому не должно знать о предначертаниях его судьбы. А если
совет
внучку какой
будет
нужен, то явлюсь из небесных сфер
во сне. Как когда-то явился мне самому отец Феофилакт.
Алексей:
(Подходит к люльке) Посапываешь, малец, а не
знаешь того, что судьбу
нашу анфилатовскую поворачиваешь?
Иван:
После
крестин едем в Слободской, переходим из черносошных в цеховые.
Алексей:
Вот: уж счастье-то навалило косяком! Жена
наследника родила, а отец в люди выводит. Наследник есть, теперь наследство ему надо
ковать!
Рассказчица:
Но перейдя в цеховые, Иван Феофилактович все так и не
решился
окончательно
оторваться
от
земли. И
неудобно было мотаться между
Вагинской и Слободским, но
родного, большого дома, построенного Феофилактом из кондового леса,
не покинул.
Ксенофонт рос в зажиточной семье, лелеемый матушкой,
батюшкой, дедом, бабкой, старшей сестрой Катериной.
Иван:
(Склонился над
люлькой). Ох, избалует
его жизнь, но
не для того ли превозмогаем тяготы, чтоб дети наши
радость познали.
Марианна:
(Берет младенца из люльки). Пусть холится в неге, пока
судьба такую
возможность
даст, ведь что дальше будет,
никто не ведает. (Уносит младенца).
Рассказчица:
Действительно,
никто
не
ожидал, что в зиму 1769 года, когда Ксенофонту еще восьми не сравнялось,
Меланья простудится, впадет в жар и, трех дней не помучившись, отойдет в мир
иной. Ровно через год, как только справили годину по Меланье,
женился Алексей на Феодосии, дочери слободского купца Степана
Велослудцева.
(Входит Марианна и Алексей).
Марианна:
Ой, батюшка не больно хорошо в доме. Дети смотрят
на мачеху настороженно. Молодая Феодосия не знает, как к ним
подступиться и из-за этого переживает.
Алексей:
Не бойтесь, когда пойдут у нее свои дети,
то все станет на свои места.
Марианна:
Как же станет! Будет Феодосия мачехой, а Катерина с
Ксснофонтом
неродными детьми, которые только глаз мозолят!
Иван:
Да, думаю, что дальше будет еще хуже. Поэтому на
будущее, вот что мыслю,
обратиться к Ивану Яковлевичу Платунову: «Возьми к себе мальца
в услужение
парень он смышленый».
Алексей:
-Да, и правда, Ивану Яковлевичу анфилатовская порода
нравиться. Все здесь; и
рассудительность, и ответ за слово свое держим, да и
обхождение с людьми
получается.
Иван:
Ой, расхвастался, Алёшка, как заяц во хмелю!
Марианна:
А что? Взять
хоть Луку, приехал из
деревни парень, а на него не только девки, но и барышни городские засматриваются того и
гляди, в зятья к Платунову
набьется.
Иван:
На том и порешим, стало быть.
Рассказчица: так в 1773 году, 12 –и лет ушел Ксенофонт в люди.
